Михаил Коляда: «Я стал просто лучше и больше работать»
Главный российский одиночник о работе с Мишиным, новых программах и мечтах о парном катании
Фигурное катание
В этот олимпийский сезон, как и в прошлый, Михаил Коляда входит, пожалуй, фигуристом «номер один» национальной команды. Однако за эти четыре года Михаил не только повзрослел и отточил свое катание, но и сменил тренера. Пошел второй год, как за бортиком после прокатов Коляду встречает Алексей Николаевич Мишин — тренер олимпийских чемпионов в фигурном катании: Алексея Урманова, Евгения Плющенко, Алексея Ягудина. Михаил — трехкратный чемпион России, серебряный призер Игр-2018 в команде — рассказал Olympics о работе с легендарным тренером, новых программах и настрое на будущее.
Про переход к Мишину: «Да для меня все было новое и все другое»
Olympics В чем для тебя главное отличие олимпийского сезона от неолимпийского?
МК: Разницы вообще никакой нет. Единственное отличие — это то, что добавляется еще один старт. Все.
В прошлом сезоне ты пришел в группу Алексея Николаевича Мишина. До этого ты много лет занимался у Валентины Михайловны Чеботаревой. Что было для тебя особенно другим и новым?
МК: Да для меня все было новое и все другое. Другая группа, другой режим работы, построение тренировки, прокатов, работы над хореографией, ОФП — буквально все! И когда меня спрашивают «Можете назвать какое-то главное отличие?», я могу сказать: «Все! Это и есть главное отличие» [смеется].
Сложно было привыкать?
МК: Очень сложно поначалу. Но потом потихонечку начал привыкать. Я, наверное, до сих пор еще привыкаю к этой системе.
А как ты думаешь, твое катание изменилось за это время?
МК: Да. Я чувствую, что вырос в эмоциональном плане, в профессиональном плане. И не хочу себе льстить, но я стал просто лучше и больше работать.
А что тебе особенно нравится в работе с Алексеем Николаевичем? Ему уже 80 лет, не пугала такая разница в возрасте?
МК: [cмеется] Нет, вообще ни разу не напугала, потому что у Алексея Николаевича огромный опыт. Он уже столько всего прошел, что остается у него только поучиться. Он в душе-то на самом деле очень молодой! [смеется] Так что цифры в бумажках, в паспортах — это все ерунда. Главное, как человек себя чувствует. А чувствует он себя превосходно и дай бог ему здоровья еще долгие годы.
А что тебе особенно нравится в работе с ним?
МК: Наверное, конкретизация поставленных задач. Он четко говорит, что делать, как делать и сколько. И это мне облегчает задачу, потому что мне не надо придумывать себе какие-то челленджи. Все уже придумал Алексей Николаевич давным-давно.
У вас большая группа, и много спортсменов на высоком уровне катаются — Елизавета Туктамышева, Евгений Семененко, Софья Самодурова... Это помогает?
МК: Конечно. Потому что когда ребята хорошего уровня катаются на одном льду, все равно волей не волей происходит соперничество. А мы катаемся на тренировках вместе для того, чтобы соревноваться. Прямо иногда бывают такие прямо маленькие соревнования между собой. И это очень здорово!
Про программы: «Я их понимаю, чувствую, и значит могу выдать эту эмоцию»
В этом сезоне вы долго выбирали короткую программу — пробовали «Щелкунчика», потом показали Карузо на контрольных прокатах, потом опять вернулись к «Щелкунчику». Можешь рассказать как выглядел этот процесс для тебя и что для тебя важно при выборе программы?
МК: Этот процесс был очень интересный, долгий. А для меня важно, как я чувствую музыку. Я в голове представляю некий образ, и уже отталкиваясь от этого понимаю, смогу я его передать или нет. Я считаю, что с «Щелкунчиком» получилось. И со «Списком Шиндлера» тоже. В этом году обе программы очень удачные — я их понимаю, чувствую, и значит могу выдать эту эмоцию.
А что именно в музыке «Щелкунчика» тебе нравится?
МК: Мне звучание очень нравится — оркестровое. Мне нравится… не знаю, буквально все! Каждый инструмент, который там звучит, мне очень нравится. Аж до мурашек пробирает!
Новый «Щелкунчик» получил очень хорошие отзывы после выступления на «Финляндия Трофи». Как шла работа над этим образом?
МК: Мы работали с разными хореографами. И я считаю, что каждый внес свой вклад — какую-то свою изюминку. Как Алексей Николаевич сказал, что программа, которая получилась — это все три программы, которые мы делали до [смеется]. То есть от каждого человека мы взяли по чуть-чуть и использовали это в «Щелкунчике».
А ты сам, наверное, тоже что-то вложил в нее?
МК: Ну… да. По большей части, конечно же, это постановка Ильи Авербуха — есть у него свои какие-то фишечки. У Ильи сразу сложилось целостное представление программы — начало, финал — и все это повествование очень логично льется во время программы. А от себя, ну не знаю... Может быть какие-то микродвижения у меня проскакивают, которые уже идут изнутри, от себя.
Там же маленькая история в программе, можешь ее рассказать?
МК: Сначала я изображаю «деревянненького» солдатика. Вот [смеется]. Потом происходит некое преображение в середине программы, и в конце я уже принц. Но в самом финале я опять закрываюсь от всех. И у Ильи, кстати, была такая идея, что у меня будто происходит раздвоение личности — и на этом мы строим нашу историю.
Если идея с музыкой «Щелкунчика» исходила от тебя, то «Список Шиндлера» был идеей Алексея Николаевича. Расскажи про этот образ — ведь он совсем другой.
МК: В этой программе у меня такое видение, что я непосредственно сам Оскар. Я показываю, как он проживал, переживал эту историю. Показываю, что через боль, через страдания в конечном итоге он смог помочь многим людям. И программа эта скорее героическая — она о великом поступке одного человека, который пытается сломать систему, но где-то получается, где-то нет. И в ней есть внутренний какой-то конфликт. Вот так я вижу. И я как раз это и показываю.
Ты же смотрел фильм, знаешь его?
МК: В общем-то недавно пересматривал его. Тяжелый фильм, вот честно. Я вообще такой легкий человек, мне проще смотреть легкие фильмы. Этот фильм дался тяжело.
Под эту музыку катали и другие фигуристы — и этот сезон не исключение. С Джейсоном Брауном на «Финляндия Трофи» вы даже подряд катались под музыку из «Списка Шиндлера». Что ты думаешь поэтому поводу?
МК: Если говорить о Джейсоне, то я увидел две абсолютно разные истории в плане хореографии, подачи, эмоции. Насчет других фигуристов, я думаю, что каждый спортсмен представляет свое видение, свое чувство музыки. И естественно они вообще не похожи друг на друга. Даже если все двадцать человек на турнире будут катать «Шиндлера» друг за другом, все равно это будут очень разные истории.
Ты как-то рассказывал, что для тебя значит костюм, и как они тебе помогают войти в образ. Насколько большую роль играют для тебя костюмы?
МК: Немаловажную [смеется]. У меня два критерия: первый — костюм должен быть удобный, и второй — костюм должен быть красивый [смеется]. Чтобы мне было в нем комфортно, чтобы я смог выдать те эмоции, которые задумывались.
Костюм «Щелкунчика» в этом году особенно красивый.
МК: Кстати, это идея Ильи была, чтобы оставить один погон. Я не спрашивал почему, но идея в принципе мне понравилась. Здесь хореография о двух разных типажах — есть Щелкунчик деревянный, а есть принц. И то, что я уже в самом начале как бы в костюме принца, создает конфликт.
У тебя так много интересных образов и программ. А какая твоя любимая программа в твоей карьере?
МК: Такой нет. Они все любимые. Потому что я в каждую программу вкладываю душу, катаю ее по максимуму.
А любимый прокат? Вот такой, когда ты вышел со льда и был полностью доволен тем, что ты сделал.
МК: Тоже нет. [смеется]. Я всегда чем-то недоволен. Даже когда вроде как все хорошо, но все равно есть места, которыми я недоволен.
Перфекционист?
МК: Да.
А чужая программа есть, которая тебе нравится? Которую ты много раз пересматривал?
МК: Есть много очень хороших программ, и некоторые я действительно пересматриваю по много раз, потому что… по нескольким причинам. Первая причина — мне это просто интересно смотреть. Я как зритель сажусь [складывает руки перед собой] и смотрю. Вторая причина — это нахождение всяких интересных связующих элементов, всяких фишек.
Но все-таки, какие любишь особенно?
МК: Из недавнего — олимпийская испанская программа Хавьера (речь о произвольной программе, с которой Хавьер Фернандес выиграл бронзу Игр в Корее). Очень классная! Я ее смотрел много раз. Еще… «Тореадора» Жени Плющенко (программа под музыку «Кармен» олимпийского сезона 2001/2002 — прим. Olympics) тоже много раз смотрел.
Про будущее и жену Дарью: «Я буду делать все, что только от меня зависит, а там дальше уже как зритель решит»
Ты очень такой пластичный фигурист. Очень хорошо передаешь образы. Думал ли о том, чтобы ставить программы кому-то?
МК: Кому-то в смысле в будущем? Ну вот вы сейчас сказали, и я начал задумываться [смеется]. Ну а почему нет? Может быть интересно. В этом направлении я себя еще не пробовал.
Думаешь ли ты вообще про будущее всерьез сейчас или пока откладываешь на потом?
МК: На данном этапе жизни я думаю только о том, что я делаю вот конкретно сейчас. Потом наступит следующий этап, я уже буду думать дальше, что делать. Поэтому настолько вперед я еще пока не заглядываю.
Давай тогда о прошлом и настоящем. Ты женился на своей любимой из юности, почти с детства (жена фигуриста — Дарья Коляда (Беклемищева), выступавшая в парном разряде — прим. Olympics). Что значит Даша для тебя, в твоей жизни?
МК: Да буквально все! Можно сказать, мой смысл жизни. Ради нее хочется творить. Хочется вставать с утра и идти на тренировки с горящими глазами штурмовать все дальше
Даша была парницей. Ты как-то говорит, что парное катание для тебя могло бы быть интересно, но ты маленького роста.
МК: Да, было такое.
А мог бы представить, что ты выступаешь вместе с ней?
МК: [смеется] Это очень сложно. Наверное, даже в плане психологии, потому что у нас разные подходы к тренировочному процессу. И я, честно говоря, даже не могу себе представить, как бы это все происходило [смеется]. Но попробовать, конечно, да, было бы интересно. Я имею в виду парное катание именно с Дашей, с кем-то другим я не хочу кататься.
Даша очень переживает, когда ты выступаешь? Смотрит прокаты или нет?
МК: Конечно, переживает. Но не смотрит [смеется]. Смотрит только в записи. И то уже после того, как я откатал, написал или позвонил, рассказал, как все это было, чтобы не было каких-то неожиданностей. Чтобы она спокойно уже посмотрела как зритель или как судья. Вот.
Последний вопрос. Что тебе хотелось бы, чтобы люди помнили о фигуристе Михаиле Коляде через десять лет?
МК: Что бы они помнили через десять лет? Уф… Ну наверное просто то, что я классный спортсмен [смеется]. Это действительно очень хороший вопрос, потому что я прямо даже не знаю, что ответить. Я буду делать все, что только от меня зависит, а там дальше уже как зритель решит. Будут меня помнить или не будут, жизнь-то все равно продолжается.