Фигурное катание. Денис Васильев: «Кататься, на самом деле, тяжелее, чем прыгать»

Денис Васильев уже давно является любимцем публики во всем мире. Латышский фигурист поражает своими изысканными программами, интересной хореографией и выразительностью катания. Еще в юном возрасте Денис обратил на себя внимание публики, завоевав сердца фанатов с первого своего появления перед широкой аудиторией – на чемпионате мира среди юниоров в 2014 году.

Денис тренировался в Латвии и во Франции, затем у олимпийского чемпиона-1994 Алексея Урманова в Сочи, а с 2016-го он катается у призера Игр-2006 и двукратного чемпиона мира Стефана Ламбьеля. В этом сезоне Денис стал бронзовым призером чемпионата Европы в Таллинне, завоевав для своей страны первую медаль на чемпионате ИСУ. Олимпийские игры в Пекине – для него вторые в карьере. Но особенно 22-летнего спортсмена выделяет собственное видение фигурного катания. О нем он подробно и рассказал Olympics.

Olympics: Денис, в этом сезоне на соревнованиях уже присутствовали зрители. Каково это – выступать перед аудиторией после года перерыва (когда соревнований или не было, или они были без зрителей)?

Денис Васильев: Во время пандемии было очень сложно вообще привыкнуть к новому миру. Несмотря на то, что изоляция осталась в прошлом сезоне, но в этом, когда соревнования начались, все ощущалось по-другому, не так, как раньше. Получается, мы потихонечку приспосабливаемся к новому, жить по-другому. И я очень благодарен за то, что мир восстанавливается обратно. Но, с другой стороны, иногда кажется, что, может, потому, что действительно настолько хорошо мы все защищены от этого ковида и так хорошо все организовано, поэтому и нет никаких проблем. И я как-то забываю потихонечку о его существовании. И как-то уже кажется, что хватит уже всех этих мер, хочется немного больше свободы. Особенно это чувствуется, когда попадаешь в пузырь. Я большую часть провожу в горах, очень люблю природу, гулять, и для меня быть запертым в четырех стенах – это наверно одна из самых сложных вещей, которые происходят на турнире. И я счастлив, что наконец-то мир в этом плане восстанавливается. Я реально жду-не дождусь, когда мы вернемся к нормальной жизни. И даже маски. Я понимаю, что они нужны, но за ними больше не видно улыбок. Остается смотреть только на глаза. Мы как-то все начали закрываться и как-то отстраняться.

Когда арена без зрителей, то она пустая, не живая. А вот когда она полная, когда есть зрители, тогда арена оживает, воспринимается совершенно по-другому. Зрители, их энергия взбадривает, заряжает и артистов, и спортсменов.

Olympics: Если говорить о тебе, то ты развиваешь себя именно как артиста?

ДВ: В чем я очень благодарен карантину, так это в том, что появилось свободное время. И я стал изучать таоизм (тоже, что даосизм — учение о дао или «пути вещей», китайское традиционное учение, включающее элементы религии и философии – прим. Olympics), обратил свое внимание на Восток. Я стал изучать, как там смотрят на мир, искать свой собственный взгляд. Прочитал за это время много книг. Сейчас я все это постепенно перевариваю, развиваюсь. И как-то меньше стресса, меньше бесполезной беготни, становлюсь как-то более осознанным. Думаю, это отражается и на катании. Потому что парадокс в том, что чем сложнее элемент, тем он, на самом деле, как бы легче с точки зрения физических вложений, но тяжелее с точки зрения психологии. Чем выше идешь в гору, тем меньше замечается прогресс: шаги становятся меньше, но при этом сделать их тяжелее. И при этом очень много, скажем так, бокового ветра. И поэтому когда начинаешь действительно вкладываться в это и замечаешь изменение спустя время... Допустим, если смотреть мое катание в течение трех лет, то это те же самые дуги, те же самые движения, но они выглядят по-другому. И вот в этом для меня лично гордость – видеть этот прогресс, понимать, сколько работы было в это вложено, чтобы связать все это таким образом. Это действительно то, ради чего мне приятно жить. Потому что саморазвитие, стремление к чему-то лучшему, чему-то большему мотивирует меня с утра. И к катанию своему я не хочу относиться как к работе, я стараюсь относиться к нему как к мастерству. Как будто ты взял большой кусок мрамора и потихонечку его оттачиваешь, находишь, каким образом сделать из него скульптуру. И чем дальше ты идешь, тем ты лучше работаешь с камнем, лучше начинаешь разбираться, где какую наждачную бумагу использовать, где как полировать, что лучше, что хуже, как работать с материалом.

Для меня интересно понимать, как мир фигурного катания устроен с точки зрения физики, питания, подготовки. Интересен в плане стратегии всей работы вне льда. Как фигурное катание связывается с другими искусствами: с боевыми искусствами, с теми же самыми танцевальными искусствами, балетом, йогой, пилатесом. Когда вот это вот все собирается воедино, и ты находишь, что между ними похожего. И когда ты пытаешься связать все это или взять себе что-то лучшее и убрать из своей деятельности то, что тебе не нужно.

Olympics: Какое у тебя видение фигурного катания?

ДВ: Для меня фигурное катание остается видом спорта, который мне очень сложно понять. Потому что, с одной стороны, я лично желаю видеть его более артистичным, больше развивающимся в плане искусства. И все-таки, как часть олимпийского движения, это также культура человека. Это не только физические способности, это также развитие. Раньше даже выдавали олимпийские медали за достижения в искусстве. В стоицизме – направлении философии – говорится о дисциплине, самообладании и самоконтроле эмоций, достижении чего-то не путем «все похороню и себя сломаю», а путем осознания, что происходит и через улучшение самого себя. И поэтому если бы, я думаю, спортсмены больше уделяли внимание не только самому по себе спорту, а также всему связанному с ним, да той же самой медициной интересовались, то я уверен, что их карьера в спорте длилась бы дольше. Потому что на сегодняшний день я чувствую, что смена происходит моментально.

Фигурное катание для меня это не просто спорт – где вышел и сделал. В интервью фигуристы говорят, что будут биться,  а я сижу и думаю: «Так, почему все всегда хотят биться, почему надо идти на войну?» Моя мама также воспринимает выступление как войну. А я себя вижу артистом,  который развлекает, а не гладиатором. Выходя туда на лед, я пытаюсь ощутить то же, что при стрельбе из лука, когда надо отпустить стрелу, и она полетит. То же самое я чувствую сейчас в плане прыжков. Нужно подготовить их, а потом отпустить. Когда все говорят, что идут биться, я всегда чувствую, что здесь не хватает какого-то внутреннего выплеска, все как-то закрываются, все как-то стараются... Я понимаю, фокусироваться надо, понимаю, что это очень важно, и это часть спорта. И каждый хочет победить, каждый хочет превзойти другого. Но все-таки для меня это не просто соревнования. Для меня это также демонстрация своих навыков, когда каждый день оттачиваешь свое мастерство. Поэтому мне действительно иногда даже обидно осознавать, что очень мало кто желает вложить энергию в катание, в то, что делает наш спорт уникальным – в танцевальную, артистическую составляющую.

Olympics: А не только концентрироваться на выполнении прыжков, вообще элементов.

ДВ: На мой взгляд, необходимо что-то каждый раз менять, потому что это и есть развитие. Мы определяем, что можно улучшить и идем туда – таков процесс эволюции. В данный момент все очень сфокусированы на технической составляющей. Я надеюсь, что в следующие 4 года начнется обратное движение к балансу между прыжками и катанием. Потому что кататься, на самом деле, тяжелее, чем прыгать. Прыжки – быстрые, агрессивные, по сути, это акробатика на льду. Катание – это контроль, чувство льда. Любое движение на льду, которое очень медленное и плавное, намного тяжелее сделать, чем то же самое движение, но быстро. Быстрое заканчивается слишком быстро, там не требуется много контроля. И несмотря на то, что прыжки очень сложны, катание, такое, например, как у Мияхара Сатоко, это очень сложно.

Интересно быть тем, кто дает музыку, а не следует ей. Как раз-таки, в этой разнице в катании я вижу разницу в том, как мы смотрим на мир. Я чувствую, что большинство выходит для того, чтобы сделать программу, сделать то, что запланировано и все. А я чувствую, что я выхожу и хочу поделиться музыкой, хочу быть ею. Я хочу быть тем, кто продемонстрирует представление, а не просто выйдет как атлет на стадион.

Olympics: Потому что все-таки фигурное катание это спорт и искусство.

ДВ: Да, и я ищу баланс, я уважаю нынешнюю систему в плане того, что прыжки нужны, они дают вау-эффект, и это замечательно. Но также в погоне за ними я боюсь потерять как раз-таки красоту.

Думаю, очень сложно ответить на вопрос о дальнейшем развитии. И даже если так вот задуматься... Я сам не знаю, каким образом что-то изменить. Надо чтобы больше людей осознали происходящее в фигурном катании, чтобы они его понимали и имели свое представление, что нравится, что не нравится. Потому что большинство просто следует указанному пути. Как говорится: вот мои рамки, и я буду их придерживаться. А я как-то стараюсь смотреть без рамок. Одно дело, когда ты смотришь на что-то через окно, другое – когда смотришь сидя в парке. Через окно ты видишь только то, что ты можешь увидеть через него, это твое ограничение. Когда ты сидишь в парке, ты внутри. Ты можешь повернуть голову – и у тебя совершенно другой вид.