Евгений Рукавицын: «Принимали условия игры и шли дальше»
Тренер действующего чемпиона Европы по фигурному катанию вспоминает первую половину сезона, говорит о тактике работы в этом необычное время и том, как быть в диалоге со спортсменом и учитывать его уникальные качества
Фигурное катание
Ученики тренера по фигурному катанию Евгения Рукавицына уже не один год радуют своими выступлениями. Петербургский специалист идет своим путем, накапливая опыт и переплавляя его в подготовку фигуристов, каждый из которых интересен по-своему. Он идет в сторону усложнения контента с действующим чемпионом Европы Дмитрием Алиевым и серебряным призером чемпионата России Макаром Игнатовым и в то же время развивает прыжковую стабильность Елизаветы Нугумановой, берущей за душу своим катанием.
Olympic Channel поговорил с наставником и узнал, куда по его мнению будет двигаться женское одиночное катание и что важно при работе с учеником – демократия или диктатура.
OС: Этот сезон отличается от остальных. Но как бы то ни было. Уже прошла его половина. Как вы оцениваете то, как он проходит?
Евгений Рукавицын: Есть такие вещи, которые ты лично не можешь изменить и ты их обязан принять. Поэтому пенять на какие-то проблемы по большому счету бессмысленно. На мой взгляд, для нас этот сезон складывается довольно прилично. К сожалению, с подготовки к чемпионату России сошел Дима Алиев – для нас это было, как минимум обидно. Потому что он многое преодолел для того, чтобы суметь по-настоящему начать хорошую, уверенную подготовку к чемпионату. Я имею в виду его травмы и микрооперации в Германии, после которых был он прошел и реабилитационный период. Все было непросто, но он смог привести себя в хорошую форму, чтобы готовиться к чемпионату. Подготовку мы начинали уже без каких-то ограничений, уверенно готовились к чемпионату России, и это давало свои плоды. И вдруг вмешалась эта болезнь (Алиев переболел коронавирусом – прим.ОС), и конечно для нас это было ударом. Но, как говорится, и это переживем – уже пережили. И я думаю, что все будет хорошо у него, потому что он парень сильный и уже многое преодолел. Конечно, на тренировках сейчас приходится принимать во внимание то, что он болел. Просто взять и не замечать этого факта не получается.
Говоря о Макаре (Игнатове – прим.ОС), скажу, что он смог отстоять место в сборной, одно из лидерских мест для нашей общей команды. И этим событиям я очень рад. Многие не знакомые между собой люди, кто в принципе знал ситуацию, после короткой программы писали мне смс такого характера: «Откатался за двоих, боец». Макар понимал, что он один остался в мужском виде у нашей команды. Это, с одной стороны, давало ему дополнительную мотивацию, с другой стороны, конечно, и давление было больше. Но я очень рад, что он со всем этим справился. И справился довольно уверенно. Ошибки были, и мы их знаем. И мы над этими ошибками очень много работали. У него есть свои особенности, связанные с личными физиологическими качествами – быстрое уставание, например. И работа в этом плане проведена, без ложной скромности скажу, достаточно большая. Может быть, мы даже немножко рисковали: давали ему больше нагрузки, чем он может, наверно, вынести. Объем нагрузки был больше чем обычно, но при этом нюансы касались интервалов в работе – сколько работы, сколько отдыха. Мы закончили нагрузки ближе к турниру, чем обычно. И самое главное, что он проявил характер – с абсолютным доверием подошел к подготовке, не сомневался в тренерской идее, потому что она была немного нетипичная. Вот это, наверно, главный плюс – его доверие.
Поэтому, отвечая на вопрос, скажу, что мы приняли все в этом сезоне с абсолютным пониманием. Принимали все нововведения, потому что понимали, что изменить эту ситуацию мы не можем. Допустим, отменяется такой-то чемпионат. Окей, меняем план, идем дальше. Отменяется или переносится другой турнир – так же. То есть не было никакого отчаяния в смысле «Ах, что же делать?! Как же быть?!» Мы принимали условия игры и шли дальше.
ОС: А как все происходящее влияло на вашу работу, когда, как вы сказали, приходилось менять план? Очень важно же при этом и сохранить мотивацию спортсменов.
ЕР: На мой взгляд, очень важно с взрослыми спортсменами иметь диалог. Если ты с ними разговариваешь, и они тебя слышат, то, в принципе, этот процесс довольно управляемый. Я не назвал бы его легким, но он управляемый.
Я знаю разные методики – кто-то особого диалога не ведет, просто ставят перед фактом, какой план дальше. У нас немного другое виденье, другое мышление в этом смысле. И когда что-то меняется, мы собираем такой мини-консилиум и просто рассказываем спортсменам о том, как мы видим те или иные изменения, каким образом мы их проведем и как мы избежим каких-то проблем, связанных с тем, что постоянно все меняется.
ОС: Значит, для вас важно иметь диалог со спортсменами и не говорить: «Я тренер, я решил, и делаем это»? В вашей группе спортсмены что-то предлагают сами, говорят, и вы прислушаетесь к их словам?
ЕР: Безусловно. Да, мы слушаем, конечно. Как правило, решение все-таки за мной, и ребята это прекрасно понимают. Но мне нравится, когда ребята участвуют в процессе. На мой взгляд, это значит, что они не бездумно идут этим путем. Приведу пример. Часто Дима (Алиев – прим.ОС) – он в этом смысле более открытый – говорит: «Я пересмотрел свои программы, и если посмотреть по хронометражу, то у меня в прошлой программе тот или иной прыжок был на такой-то секунде, и это было более комфортно или удобно». Я, безусловно, вникаю в эту ситуацию, и если вижу, что предложение по корректировке программы действительно обоснованное, ставлю задачу хореографам. Ну и сам, естественно, подключаюсь, и мы где-то что-то корректируем. Либо говорю: «Дима, это изменение произошло не просто потому, что удобно было поставить так. Это произошло потому, что мы вращение сделали более длинное» или еще что-то. Этот диалог – часть звеньев большой цепи. Я действительно с большим пониманием и уважением отношусь к тому, что ребята высказывают какие-то свои предложения.
ОС: Для вашей ученицы Елизаветы Нугумановой чемпионат России стал прорывом: в Челябинске она впервые попала в шестерку сильнейших.
ЕР: Я все время говорю Лизе о том, что она действительно обладает большим даром. И с точки зрения ее физических данных, и с точки зрения характера: она может правильно эмоционально готовить себя к турниру и максимально выплеснуть всю себя именно в то мгновение, когда это необходимо. Правда, когда во время соревновательных и подготовительных тренировок я требую большего, мы как тренер и спортсмен до сих пор приспосабливаемся друг к другу. И разногласий много. Но, опять-таки, несмотря ни на что, диалог все-таки есть. Были сложные моменты – я вам откровенно скажу, но мы их преодолели, благодаря и Лизе в том числе – она тоже сделала много шагов навстречу. Я ей сказал: «Там, там и там двигаемся, находим общее мировоззрение, я готов. Но вот эти моменты будь любезна принять бескомпромиссно», и она это приняла. Все спортсмены такого уровня абсолютно разные, я сказал бы, с разными особенностями. И здесь нужно проявлять какую-то гибкость. Потому что она действительно способна где-то закрыться, закрыться, закрыться и вдруг – бах! – открыть глаза и выдать максимальный результат. И если я кулаком по столу шарахну и скажу: «Ну-ка, давай произвольную программу мне два раза подряд откатай, потому что я так решил», и помешаю ее настрою – это тоже глупо. Но чтобы показать результат, нужно провести достаточно большую работу, и у нас пока еще происходит становление процесса. Но мне кажется, что что-то из этого может получиться.
ОС: Катание Елизаветы нравится очень многим своей красотой.
ЕР: Она может еще лучше – я в этом уверен. Я хочу, чтобы она еще шире открыла глаза – она способна на большее. Пока мы еще, как я говорю, пристреливаемся. Но если я смогу донести до нее свои мысли, опять-таки с учетом ее особенностей, она способна показать еще больше.
ОС: Сейчас в России безумная конкуренция среди одиночниц. Наверно в таких условиях не так просто мотивировать именно девушек.
ЕР: Правильно вы рассуждаете, и в плане мотивации у Лизы как раз есть огромный плюс. Она получает искреннее удовольствие от того, что она делает. У нее нет этих турнирных «зашкаливаний»: «Если я смогу побороться только за четвертое место, то какой мне смысл тогда надрываться?» Она выходит на лед, потому что хочет этим что-то сказать, оставить какой-то след – в душе у зрителей, в сердцах своих поклонников – а у нее их достаточно много, и ее любят. Я это знаю по тому, сколько всяких разных пожеланий мне пишут, на тренировки пытаются попасть. То есть, она – личность, которая интересна аудитории, и вот ради этой аудитории она выходит на лед и своим катанием несет что-то светлое и теплое. Мне кажется, это ее мотивация, и она правильная. Но вы абсолютно правы – мотивировать действительно непросто. Это же надо найти эту мотивацию и в нее искренне поверить, а не просто искусственно вбить ее. Есть десять поклонников, и ради них я хочу кататься – это же не сработает, нужно действительно с каким-то своим внутренним посылом выходить. У нее этот посыл есть, и он светлый, теплый.
ОС: Как вы вообще смотрите на развитие женского одиночного катания, на то, что девушки стали прыгать четверные прыжки и тройные аксели?
ЕР: Я, наверное, не буду проявлять какую-то сдержанность и ложную скромность, скажу, что с восхищением. Еще буквально недавно, когда, например, каталась Каролина Костнер (она –одна из, я не буду еще примеры приводить), я говорил о том, что действительно получаю огромное эстетическое удовольствие, наблюдая за ее катанием. И когда некоторые девочки выходили тогда и прыгали четверные прыжки, у меня даже внутри себя была какая-то такая борьба мотивов. Хотелось нового какого-то веяния, когда интересно – прыгнет, не прыгнет. Сейчас то ли, может быть, Каролины Костнер нет, то ли девочки стали очень сильными, но на чемпионате России я, сидя на трибуне, наблюдал с совершенно искренними слезами на глазах прокаты трех девочек (Анны Щербаковой, Камилы Валиевой, Александры Трусовой – прим.ОС), потому что это, конечно, волшебство какое-то было.
Это была борьба характеров, борьба личностей. И при этом при всем, несмотря на эти борьбу и напор, это было абсолютное эстетическое удовольствие – наблюдать за этим катанием. Не выцарапывание прыжков, а именно такое впечатление, что они будто и не чувствовали этой борьбы. Они смогли просто шедеврально откататься все втроем. На мой взгляд, этот день должен действительно запомниться в истории фигурного катания. Потому что меня эти три проката, эти пятнадцать-двадцать минут, тронули до глубины души, я говорю это искренне. Это были действительно полноценные три спектакля сложнейшего уровня. И я представляю, какие пережили секунды тренерского счастья все члены тренерского штаба. Пережить эти минуты тренеру – считай, что не зря все.
ОС: По вашему мнению, развитие женского одиночного катания будет идти в сторону усложнения элементов?
ЕР: Если заглянуть в историю – все идет волнами. Взлеты, падения. Это просто естественное развитие жизни. Где-то какое-то противостояние. Скажем, так совпало, что родились в один год действительно две звездочки, которых бог наделил всем – и харизмой, и данными сумасшедшими, и характером – всем-всем-всем. И они действительно какую-то свою историю противостояний создали. Потом был, допустим, какой-то перерыв. Потом опять появление новых. Где-то больше, где-то меньше. В любом случае мы должны быть счастливы от того, что сейчас мы наблюдаем вот этот сумасшедший подъем. Мы –свидетели, современники этих девочек, которые действительно творят новую историю. Я не удивлюсь тому, что потом, может быть, будет какой-то переходный момент, какой-то спад, и на этом фоне возможно выиграет какая-нибудь новая звездочка, которая заполнит недостающее, например, своей музыкальностью. Не исключаю такой вариант. Это нормальное течение жизни, которое может менять нас в ту или иную сторону, и к этому надо относиться довольно спокойно. Но, судя по скамейке запасных, которая есть у нас в России, думаю, что еще долго это веяние будет нас радовать.
ОС: Говоря о пандемии, не раз отмечалось, что в России ее влияние кажется наименьшим: спортсмены тренируются и соревнуются, особенно взрослые и юниоры. Видите ли вы в этой ситуаций риск того, что перестанут заниматься фигурным катанием дети?
ЕР: Нет, нет. Я не вижу спада интереса к фигурному катанию, не вижу спада у детей. Стало меньше турниров. Повлияет ли этот факт? Повлияет. Мне кажется, опять-таки, здесь две стороны медали. Первая – при меньшем количестве турниров будет больше времени на то, чтобы усердно поработать над какими-то техническими характеристиками, больше времени на такую фундаментальную тренерскую работу, которую я, например, очень люблю, но на которую никогда не хватает времени – подчистить, заложить, поковыряться. В этом году даже со старшими было на это время. И это важно, когда ты ковыряешься, открываешь какие-то новые для себя микротемы, которые развиваешь, и все больше и больше у тебя открываются глаза на какие-то моменты. Благодаря этому дети будут более точно обучены. Вторая сторона медали — отсутствие практики выступлений. Знаете, как говорится, лучшая тренировка – это соревнование. Поскольку этих соревнований мало, то я знаю, что тренерские штабы, в том числе и у нас, чаще проводят так называемые курсовки, прокаты и так далее. Так что надо чаще осуществлять какую-то соревновательную деятельность в тренировочном процессе.